Констанс О`Бэньон - Пламенная
15
1636 год
Труппа Баллярда приобрела большую популярность. О ней прослышали не только в провинциях Франции, но и в европейских странах. В результате такого успеха последовало высочайшее распоряжение дать представление в театре при дворце Пале-Ройаль, где обычно играли только находящиеся на казенном жалованье придворные актеры.
Король Людовик XIII пожаловал Жаку ежегодное вознаграждение в пятнадцать сотен франков, при этом добавив, что его ведущая актриса – Пламенная – получит две тысячи франков в год.
Зал тесного театра каждый вечер был заполнен до отказа, и многим зрителям отказывали в местах или попросту отгоняли от входа. Стражники должны были разбираться, кто более достоин присутствовать на спектакле, а кто может выждать пару дней. Все зависело от положения в дворцовой иерархии на тот день – кто обласкан монархом, а кто в чем-то провинился.
Королевская ложа редко пустовала. Король от души награждал аплодисментами искусную игру Жака Баллярда и окидывал восхищенным взглядом откровенно приоткрытые прелести женского состава его труппы.
Пламенная заставляла говорить о себе весь Париж. Более всего обсуждались ее рыжие волосы и колдовские янтарные глаза. А то обстоятельство, что никто не знал, откуда она взялась, еще больше будоражило воображение.
В тот вечер толпа скопилась у театра Пале-Ройаль, чтобы увидеть новую мелодраму, сочиненную Жаком.
Сабина стояла за кулисами, ожидая выхода на сцену. Ее костюм сверкал бутафорским золотом, в ярко-рыжие, тщательно завитые локоны вплетены были фальшивые жемчужины.
Изабель проверила все в наряде своей питомицы до мельчайших деталей.
– Сегодня они упадут к твоим ногам, мое дитя.
– Мне это не нужно, – равнодушно сказала Сабина.
– Это потому, что ты потеряла интерес к мужчинам, которых легко завоевать. Когда-нибудь придет тот, кто победит тебя.
– Я не собираюсь участвовать в подобных сражениях.
Изабель отвела взгляд в сторону. Как бы ей хотелось, чтобы так продолжалось как можно дольше. Закончив всю сложную работу над сценическим костюмом Сабины, Изабель прикрепила алую розу к ее прическе. На цветке еще сохранились капли свежей росы.
– Ты на каждом спектакле так же прекрасна и свежа, как эта роза. В этом секрет твоего успеха. Но цветы нуждаются в воде и солнечном свете, а вдохновение – в сильном чувстве.
– Я ведь ничего не прошу у зрителей. Я только хочу, чтобы они смеялись, когда я произношу смешные слова, сочиненные Жаком, и печалились, когда мне грустно на сцене.
– Ты вложила всю свою жизнь в театр. Но твои роли – это миражи, иллюзии. Так их воспринимает толпа. Поразмысли о собственном счастье.
– Ты повторяла эти слова уже множество раз. Но нельзя обрести то, что навсегда потеряно. Мне достаточно того счастья, что я имею, – быть с тобой, Изабель, с Жаком, Мари и со своим братом.
Изабель не удержалась от поцелуя, очень осторожного, чтобы не нарушить что-либо в ее гриме и прическе.
А в зале уже гудела толпа, жаждущая появления Пламенной. В ложе, надежно скрытой пурпурным занавесом, двое английских джентльменов ждали начала спектакля.
– Твое сердце дрогнет, поверь мне, когда ты увидишь ее. Она непохожа на остальных актрис и даже на обычных женщин. – Стивен был вне себя от волнения. – Два года назад я увидел ее на сцене и… как будто был околдован. Ее улыбка, ее голос, ее смех! Теперь я имею честь числиться одним из ее наиболее приближенных друзей, которых, к сожалению, появилось множество.
– Что ж, поздравляю, – спокойно заметил Гаррет. – Я столько слышал от тебя восторженных высказываний об этой французской дамочке, что мне все это порядком надоело. Сегодня вечером я готов убедиться в правдивости твоей легенды.
– Она убедит тебя во всем. – Стивен говорил с твердой уверенностью. – После спектакля она, может быть, позволит мне представить тебя.
– Парижская актриса никогда не откажется от знакомства с английским лордом, – усмехнулся Гаррет.
Он отодвинул свой обитый красным бархатом стул в глубь ложи, чтобы как можно меньше видеть действие, происходящее на сцене. Для него фарс, разыгрываемый французскими актерами, был сущим наказанием.
– Я только мечтаю уехать из этой страны. Тем более из этой столицы «лягушатников».
– Если ты все время пребываешь в таком дурном настроении, тогда вообще зачем ты отправился в путешествие?
– По настоянию матери. Она вбила себе в голову, что я должен проветриться. Я благодарен тебе за то, что ты сопровождаешь меня, и извини, если я порчу тебе праздник. Весьма возможно, что, после того как мы вместе посетили Флоренцию, Рим и Венецию, а теперь и Париж, моя матушка удовлетворится и не отправит меня куда-нибудь на Южные острова.
– Ее светлость права, Гаррет! Ты забыл, что жизнь прекрасна и дарует нам наслаждения. Я сам недавно пребывал в подобном расположении духа, пока не столкнулся с чудом. Я рад, что ты посетил мой скромный дом, и надеюсь, что ты не пожаловался на отсутствие гостеприимства.
– Ни в коем случае. Повторяю – я тебе весьма благодарен!
– Знай, он будет в твоем распоряжении, когда бы ты ни приехал.
– Это очаровательное убежище, – вежливо похвалил дом Стивена Гаррет. – Но оно не развеет тоску, если уж она поселилась в сердце.
– Тогда подождем открытия занавеса, – шепнул другу Стивен. – Театр – великий целитель душевных ран.
Гаррет Блексорн скептически пожал плечами. Актрисы, как и женщины, выставляющие свое тело на продажу, его не интересовали.
Стивен словно прочел его мысли.
– Сними пелену презрения со своих глаз. Пламенная не такова, как ты о ней думаешь. Я не знаю, кто поселился в ней – ангел или дьявол? Она заманивает, завлекает, но остается неприступной. Дверь в ее спальню замурована наглухо.
Спектакль начался с имитации поединка двух актеров. Они были достаточно искусны в фехтовании, удары шпаг высекали искры и вызывали охи и ахи публики.
Внезапно женщина, героиня этого спектакля, выскочила, словно подхваченная порывом ветра, на сцену. До момента ее появления Гаррет откровенно скучал. Актеры были хороши, но особого интереса у него не вызывали.
Вся публика вздохнула разом. Шелест пробежал по рядам. Актрисе не аплодировали, напряженное молчание было более высокой оценкой ее таланта и мастерства. Она сверкала золотом своего костюма среди отраженных зеркалами огней. Рыжие волосы венчали ее голову пламенной короной.
Это была Пламенная!
Невольно Гаррет подался вперед, но не утерял своего скепсиса.
– И это ваш парижский эталон красоты? В Англии я знаком с более эффектными красавицами.
Но Стивен его не слышал. Он впился взглядом в предмет своего обожания. Его губы беззвучно что-то шептали.
